СТРАТЕГИЯ ЭЛЕКТРОННОГО СУВЕРЕНИТЕТА

В феврале Ассоциация российских разработчиков и производителей электроники (АРПЭ) на общем собрании членов представила общественности свой проект стратегии развития электронной промышленности. Стратегия разработана на основе обобщения предложений компаний-участников рынка. В АРПЭ занялись разработкой стратегии, потому что у компаний накапливалась неудовлетворённость тем целеполаганием, которое представлено в официальных документах Минпрома, и в других документах, которые формально определяют стратегию, а фактически маскируют ситуационное управление без стратегии. Ситуационный подход долгое время неплохо работал. Были благоприятные для отрасли факторы, которые позволяли развиваться, даже не имея собственной стратегии и не предлагая своих подходов, чем-то отличающихся от сформированных внешними игроками. Но, когда внешние условия изменились, стали накапливаться противоречия и неудовлетворённость, которые в конце концов привели нас к решению договориться в чем состоит стратегическая цель российской электроники и как ее совместно реализовать?

Несколько слов, что такое АРПЭ. Это сообщество частных компаний отрасли. Важно, что частных, т.е. самостоятельно принимающих решения. Если компании принимают решение участвовать в АРПЭ, то это исключительно их собственное добровольное решение, основанное на желании совместно решать задачи, на которые поодиночке у компаний не хватает ресурсов, а часто не хватает полноты картины и взаимопонимания, чтобы можно было действовать сообща. АРПЭ это в первую очередь площадка согласования и консолидации. В частности, те задачи, которые в представлены в стратегии, требуют объединения ресурсов, консолидации как минимум на уровне договорённостей о целях, а чаще всего и на уровне производственной кооперации, и на уровне консолидации инвестиций.

У ассоциации было несколько заходов на разработку отраслевой стратегии. В первых версиях стратегии ее цели были определены через экономические показатели развития отрасли: что отрасль может дать экономике страны, какие с развитием отрасли будут получены экономические эффекты, рабочие места, добавленная стоимость и прочее. Но, в конце концов, мы осознали, что стратегия должна отвечать на вопрос, в чем ценность отрасли для заказчика. Потому что, если мы говорим о деньгах, о росте экономики, то возникает вопрос, почему заказчик должен платить их именно российскому производителю? За что российский производитель получает долю рынка, прибыль и во что её, потом реинвестирует? Если реинвестировать прибыль в прибыль, такие цели не могут объединять отрасль, такие стратегии скорее разобщают, чем консолидируют компании. У отраслевой стратегии должны быть цели, которые объединяют, они должны быть выше экономических показателей.

Поэтому от прежнего подхода, который был определён экономикой отрасли, в ассоциации перешли к определению того, что отрасль даёт конечным заказчикам и государству в условиях всеобщей цифровизации. Одно из важных свойств цифровизации, что это переход не только на цифровую экономику, но и на платформенную экономику. И на этом переходе к платформенной экономике возникает множество проблем и рисков, на которые должна отвечать электронная промышленность вместе с отраслью разработчиков программного обеспечения. Основной вызов состоит в том, что строить планы, экономику, прикладные решения на платформах, которыми управляют зарубежные вендоры – это крайне недальновидно с точки зрения рисков и бесперспективно с точки зрения экономического развития. Положительный экономический эффект будет краткосрочным, а риски, как показала ситуация в последнее время колоссальны. Зависеть от платформ зарубежной разработки, которыми мы, в России не управляем, не владеем это, по меньшей мере, легкомысленно.

Стратегическая цель

Вот почему в стратегии АРПЭ цель определена внедрением в инфраструктуру доверенных программно-аппаратных платформ российской разработки. Это стратегическая цель, которая обеспечивает решение задач государства более высокого уровня – это безопасность, технологический суверенитет государства, и, конечно, гармоничное экономическое развитие, благосостояние людей за счет их участия в развитии технологий.  В платформенной экономике практически всю прибыль забирает владелец платформы. Какой бы большой ни была экосистема партнёров, она может охватывать сотни тысяч, десятки тысяч компаний по всему миру, но платформенная экономика так устроена, что почти всю прибыль от деятельности этой экосистемы забирает владелец платформы и консолидирует инвестиционные ресурсы. Если мы создаем доверенные платформы, которыми мы управляем, мы становимся в высокой степени  независимыми, и переносим к себе центр прибыли и управления  цифровой экономикой страны.

Поясним, что такое платформа в данном случае. Наверное, самым первым и ярким проявлением платформенного подхода было внедрение x86 архитектуры процессора вместе с операционной системой Windows. И эта экосистема Wintel (вместе Windows и Intel), заняла доминирующее положение на рынке вычислительной техники и в целом на рынке информационных технологий в мире. И до сих пор Microsoft остаётся одной из самых дорогих компаний, а Intel до недавнего времени была одной из самых прибыльных, а если интегрально за 30 лет, то, наверное самой прибыльной компанией электронной промышленности за срок своего существования. Это обеспечил платформенный подход. Да, сейчас у Intel свои проблемы, но они связаны с тем, что платформа Intel уступает другим платформам на архитектуре ARM. На базе архитектуры ARM развивается широкая экосистема партнёров, которые создают персональные устройства, гаджеты, смартфоны, всё что угодно; это другая платформенная связка Android – ARM. Компания Apple развивает свою экосистему, тоже создавая конкуренцию для x86 архитектуры. С третьей стороны, набирает вес экосистема разработчиков систем искусственного интеллекта с опорой на платформу NVIDIA; тоже платформа. И тоже NVIDIA контролирует не только железо, но и софт, и консолидирует практически всю прибыль на этом рынке, и показатели капитализации этих платформенных компаний впечатляют, так они консолидируют внешние инвестиционные ресурсы. Но главное даже не прибыльность, а влияние этих платформ не только на рынок информационных технологий, а в целом на весь мир, на мировую экономику, а также на решение задач, связанных с военным противостоянием.

А, если от этих примеров переходить к обобщению, то, в общем-то, это чаще всего связка технологий, которая получает такое распространение и популярность в мире, что становится де-факто стандартом. Технология, которая становится стандартом де-факто, не утверждается в виде какого-то юридического документа, но это общепринятая, общепризнанная технология. На этапе распространения все выигрывают от того, что ресурсы консолидируются, обеспечиваются требования совместимости, когда вместо зоопарка технических решений мы получаем платформу, как конструктор, которым удобно пользоваться и решать какие-то прикладные задачи. Но потом это удобство оборачивается другой стороной, на которой происходит монополизация рынка, с критической зависимостью от вендора, который контролирует эту базовую технологию, которая стала платформенной для всего мира. Такой процесс развития одной из технологий в стандарт де-факто отрасли, характерен в первую очередь для цифровых технологий и цифровой экономики. Поэтому на оборотной стороне цифровизации всегда технологическая зависимость от платформы монополиста.

Возможности России

Читатель спросит, есть ли у нас в России основа для своей платформы? Чтобы ответить, нужно пояснить, что речь идет не только о техническом решении, но также о создании экономической кооперационной модели, которая позволит трансформировать инфраструктуру, опирающуюся сейчас на проприетарные решения зарубежных вендоров. Вопрос не только в том, как разработать микропроцессор, а еще в том, как сделать выгодным  использование доверенных решений? Возьмем процессоры «Эльбрус», – многие представляют их, как пример доверенной платформы, противопоставляя не только американским процессорам, но и тем российским, что разработаны на зарубежных микропроцессорных ядрах. Но владение технологией не достаточно для доверия. В случае с МЦСТ, производителе «Эльбрусов», недоверенной является закрытая бизнес-модель компании. Она сложилась такой исторически в условиях узкого нишевого рынка. Чтобы претендовать на позицию платформы для широкого круга заказчиков, чтобы строить вокруг себя экосистему партнеров по разработке электронного оборудования и ПО, нужно менять подходы, становиться более открытыми, уходить от вертикальной интеграции, развивать не только микропроцессорные технологии, но технологии партнерства. Первые шаги в этом направлении были сделаны и нужно идти дальше – развивать открытую экосистему. 

Основная проблема в том, что все привыкли работать в закрытой модели. Как зарубежные вендоры активно эксплуатируют технологическую зависимость от своих решений всего мира, так и российские компании на самом деле на своём маленьком рынке привыкли работать, эксплуатируя ту же самую зависимость только узкого круга заказчиков, который у них сложился исторически. Ничего другого в бизнес-подходах в плане сотрудничества российские компании не предлагают. В этом основная проблема.

В России есть не только «Эльбрус». За последние 20-25 лет развивались разработки микросхем разных типов. У нас около 20 дизайн-центров, из которых 5−6 продуктовых компаний, которые могут предложить платформы для основных направлений. Этого задела недостаточно, чтобы уже сейчас полноценно конкурировать с зарубежными решениями, но от него можно отталкиваться. Это не то, что начинать с чистого листа.

В России растет число проектов и на открытой архитектуре RISC-V. Но важна не архитектура, а подход, при котором в развитии технологии участвует множество компаний из разных стран, они совместно используют и продвигают эту технологию среди своих заказчиков. Это хороший пример для Эльбруса и других российских технологий. Опасность здесь в том, что у многих игроков рынка возникает желание сделать эту открытую архитектуру приоритетной и направить на ее внедрение государственную поддержку. Но открытая не значит доверенная, микропроцессоры зарубежной разработки на RISC-V не более доверенные, чем микропроцессоры Intel или ядра ARM. Приоритет должен быть за  российской разработкой, и RISC-V одно из направлений разработок, в которых появляются альтернативы ARM и x86.

Эльбрус и RISC-V можно выделить в качестве основных претендентов на замещение x86 и ARM на рынке центральных процессоров и микроконтроллеров. В других направлениях будут соответствующие им технические решения. Например, в области коммутационных процессоров своя история, там доминирующее положение занимает американская Broadcomm, в сигнальных процессорах третья, там Texas Instruments, в графических процессорах и процессорах для систем искусственного интеллекта четвертая - там доминирует NVIDIA.

Технологическая зависимость в цифровой электронике определяется этими несколькими компаниями. А стратегия технологического суверенитета это создание достойных доверенных альтернатив, что возможно только в широкой международной кооперации с поэтапным повышением уровня доверия, уровня сложности решений и охвата рынка.

Слои, составляющие стратегию

Итак, основная цель нашей стратегии – это переход инфраструктуры на доверенные решения и развитие доверенной информационной инфраструктуры. Цель настолько сложная, что многие сразу отвергают ее, как нереализуемую. Спорить здесь бессмысленно, отвергая эту цель, мы должны тогда смириться с технологической колонизацией или отказаться от цифровизации. Принимая цель, мы переходим к вопросу, как к ней идти.

Есть хорошая поговорка – слона нужно есть по частям. Информационная инфраструктура это слон. С каких ее частей начать и где заглубляться мы обсуждали с коллегами по ТК 167 на апрельском круглом столе по доверенным ПАК на выставке Экспоэлектроника.

Нашу стратегию нужно есть по слоям. Мы имеем дело с многоуровневым, многослойным стеком цифровых технологий, и необходимо планировать развитие отрасли по этим слоям, послойно продвигаться вглубь технологий. Верхний слой образуют программно-аппаратные комплексы, это продукт интеграции электронного оборудования и ПО, на него опирается слой цифровых сервисов. Его необходимо занять полностью, чтобы на уровне подходов к интеграции контролировать всю инфраструктуру, обеспечивать минимально необходимый уровень доверия и подготовить условия для внедрения доверенных аппаратных и программных компонентов. Есть технические условия, а экономические -  чтобы развивать микропроцессорные технологии, нужно консолидировать достаточный спрос, для этого нужно контролировать весь внутренний рынок программно-аппаратных комплексов. Поэтому стратегия АРПЭ имеет две направляющие. Охватную – программно-аппаратных комплексов, весь рынок должен быть занят программно-аппаратными комплексами российской разработки. Не какой-то локализованной продукцией по конструкторской документации, купленной неизвестно где. Программно-аппаратные комплексы российской разработки, это охватное направление. И сквозное направление – это движение вглубь технологий к разработке российских микросхем и до микропроцессорных IP-блоков и процессорных ядер в перспективе, для того чтобы можно было эти микропроцессоры портировать на доверенные полупроводниковые фабрики. Это сквозное направление вглубь технологий. Важный вопрос – сопряжение. С самого начала должна быть поставлена задача обеспечить открытость программно-аппаратных комплексов для внедрения российских микросхем. Одним из ключевых требований является совместимость программного обеспечения с российскими процессорами. Его нужно закладывать на самом раннем этапе. Независимо от того, доступны эти процессоры сейчас в нужном объёме или недоступны, могут они выполнить полностью целевую функцию или только частично. Важно контролировать то, что разработчик программного обеспечения в состоянии портировать своё решение на доверенные микросхемы российской разработки. Это требование, которое подтверждает способность российского программного обеспечения перейти на доверенный процессор, оно важно с точки зрения открытости для последующего продвижения вглубь технологий и оно также важно, как подтверждение доверенности ПО, подтверждение того, что российский вендор в необходимой мере владеет и управляет своим решением.  Второе требование – переход на открытые архитектуры программно-аппаратных комплексов, открытые форматы данных, протоколы и интерфейсы.

На мировом рынке открытые архитектуры разрабатывают и продвигают консорциумы во главе с крупнейшими глобальным корпорациями, такие как альянс OpenRAN со стандартами инфраструктуры мобильной связи, Open Compute Project в инфраструктуре ЦОДов, консорциум Open Process Automation Forum со стандартами средств АСУ ТП O-PAS и другие. Многие технические решения и подходы в организации международных экосистем могут быть использованы, но не скопированы. В каждой области применения российские компании накапливают в настоящее время уникальный опыт преодоления технологической зависимости от зарубежных вендоров и санкционных ограничений. Обобщение этих решений является основой для отраслевых и национальных стандартов построения доверенных программно-аппаратных комплексов.

Как согласовать стратегии

Конечно, в связи с этим у читателя возникает вопрос, насколько стратегия АРПЭ согласована с стратегией IT-отрасли? Представители IT-ассоциации «Руссофт», которые выступали у нас на собрании подтвердили, что мнение членов АРПЭ и членов «Руссофт» совпадаем по основным установкам. У АРПЭ есть некоторые расхождения с компаниями, которые занимаются системной интеграцией и дистрибуцией, потому что это не во всём совпадает с их интересами. Они строили свой бизнес на поставках импортного оборудования. У АРПЭ неполное совпадение с некоторыми крупными разработчиками программного обеспечения, которые болезненно воспринимают и принимают требования по совместимости с российским процессором. Они хотят избежать дополнительных издержек в своих планах, нацеленных на увеличение текущей прибыли, но в долгосрочной перспективе совместимость с российскими процессорами даст им гораздо большую защиту от зарубежного ПО, чем все текущие меры регулирования. Требования совместимости с доверенными российскими микропроцессорами – лучшая защита российских разработчиков, которую можно использовать на рынке критической инфраструктуры, а также, лучший критерий для дифференцированной инвестиционной поддержки российских разработчиков софта. Это лучше любых прочих реестров, которые формируются по не очень чётким и не очень понятным критериям локализации.

Наверное, надо ответить на естественный вопрос о претензиях к государственной стратегии. Главным образом она не устраивает тем, что маскирует системные проблемы, формируют иллюзию, что можно  развиваться ничего не меняя в подходах. Она комфортна. Естественно, у нее много сторонников. Большинство склонно поддержать стратегию, которая не создает для них напряжение. Но если стратегия не создает напряжение, тогда напряжение будут создавать системные проблемы, которые не были проявлены, у них нет системных решений и приходится в ситуационном управлении постоянно латать дыры и разрывы.

В качестве цели официальная стратегия предлагает рублевый показатель выручки. Статистически по условиям 2021 года он был достижим, если облегчить регистрацию продукции в реестре российского происхождения, запустить локализованную сборку и обесценить рубль. Но 2022 год все изменил... Латать дыры пришлось ускоренным темпами, в пожарном режиме работы не до стратегии. Насколько я знаю, было несколько поручений Правительства и Президента по переработке стратегии развития электронной промышленности, но все контрольные сроки давно сорваны. В конце 2022 года были подготовлены «Основы государственной политики РФ в области развития электронной промышленности». Это 20 страничный документ, значение которого в том, что достаточно честно проявлены основные проблемы отрасли и поставлена цель обеспечить технологический суверенитет государства. На вопрос как «Основы госполитики» отвечают – все делать в России, от материалов, технологического оборудования, до компонентов и оборудования по всей номенклатуре. Здесь проявляется недопонимание системной проблемы – масштаб российского рынка, возможности бюджета и кадровые ресурсы не позволяют поднять все технологии электроники по всей цепочке. Боюсь, что если распыляться на все, значит не поднять ничего. К сожалению, Вы не найдете этот документ на официальных сайтах, он не распространяется публично, а значит, для подавляющего большинства компаний отрасли, его не существует. В качестве консолидирующей официальной стратегии остается документ, утвержденный в начале 2021 года.

«Основы госполитики» основным инструментом реализации определяют Комплексную государственную программу Российской Федерации «Развитие электронной и радиоэлектронной промышленности», это программа была запущена в 2013 году, косметически корректировалась по ходу и завершается в текущем 2025 году. Новую госпрограмму Минпром начинал разрабатывать в 2020 году, но работы прервались после очередной ротации состава отраслевого департамента. Текст действующей госпрограммы вы также не найдете на официальных сайтах. Здесь интересно сравнить цели, в 2012 году разработчики Госпрограммы определяли цель так: «Основной целью государственной политики в сфере радиоэлектронной промышленности является повышение конкурентоспособности радиоэлектронной промышленности посредством создания инфраструктуры для развития приоритетных направлений, интеграции в международный рынок и реализация инновационного потенциала». Вполне адекватная для того времени и комфортная цель. А фактически тогда с выходом госпрограммы был сделан переход от прямых государственных инвестиций в модернизацию производств и заказ НИОКР по ФЦП к распределению субсидий на конкурсах инвестиционных проектов, т.е. от ручного распределения государственных денег к конкурсному. Но ведь главный вопрос стратегии не в механизме распределения денег, а на что должны быть средства направлены. Стратегия АРПЭ отвечает на этот вопрос и на запрос технологического суверенитета – ресурсы необходимо направить на создание и внедрение доверенных программно-аппаратных платформ. Только так можно решить системные проблемы  отрасли, обеспечить суверенитет без изоляции, цифровизацию без монополизации, привлечь инвестиции, консолидировать рынки и кадры, которых в России не хватает.

Многие возражают, говорят, что нам в качестве цели нужна современная полупроводниковая фабрика. Мы признаем, что нужна, но не в качестве стратегической цели. Допустим, будет в России фабрика. Что она будет выпускать? Китайские микропроцессоры, как сейчас российский автопром выпускает китайские автомобили? С точки зрения технологического суверенитета и платформенной цифровой экономики, на которую опирается вся прочая экономика, это нам ничего не даёт. Фабрика нужна только, как производственный ресурс для задач более высокого уровня, как разработка микросхем и доверенных программно-аппаратных комплексов на их основе.

Возвращаясь к анализу утвержденных государственных стратегий и государственных программ нужно поставить вопрос о том, как организовать стратегическое управление, как обеспечить его независимой аналитикой, как согласовывать стратегии цифровизации, теперь Экономики данных, стратегию развития отрасли ИТ и стратегию электронной промышленности. Очевидно, что в сложившейся конструкции с разделением электроники и ИТ между министерствами, это практически невозможно. Также есть противоречие между распределительными административными функциями, которые органичны для министерств, и функциями стратегического планирования и аналитики, которые для них не органичны, а потому, как мы видим, они и не исполняются. Мы писали об этом раньше – выходом может быть создание соответствующего агентства развития, института или фонда с прямым подчинением Правительству.

Электроника не только цифровая

Традиционно вся электроника делится на цифровую и аналоговую. Аналоговая электроника соединяет физический и цифровые миры. Это направление остается в первую очередь наукоемким, чем инвестиционноемким. Его развитие определяется ограниченным кругом ученых и инженеров высочайшей квалификации. Невозможно подстегнуть развитие аналоговой электроники добавлением инженерных ресурсов среднего уровня. Развитие научных школ требует длительного времени, постоянной поддержки и деликатного обращения. Создаваемые в области аналоговой электроники научные и инженерные компетенции обеспечивают устойчивые преимущества. Они становятся дифференцирующими, в том числе в производстве современных цифровых устройств и являются ключевыми в разработке технологического оборудования для различных отраслей промышленности. Развитие этого направления органично для России, это наша возможность использовать лучшее понимание физики, аналитические методы в математике, преимущества естественного интеллекта, уходить от прямой конкуренции масштабов, характерной для рынка цифровых технологий.

В своём проекте отраслевой стратегии мы выделяем не только цифровые платформы в качестве приоритета. Мы добавляем к этому приоритет развития компетенций в аналоговой электронике как ключик к развитию цифровых платформ и электроники в целом.

Ряд направлений СВЧ и радиоэлектроники, силовой электроники, оптоэлектроники сформировался на базе советской научной школы. Глобальные компании рынка широкозонных полупроводников, рынка лазерных технологий выросли на этом. Мы верим, что можем вернуть технологическое лидерство в этих направлениях, поднять научные школы, если поддержим компании, которые сохранили и развили советский задел, но сейчас загнаны в режим рутинного выживания.

Место российской электроники в мире

Мы говорим о том, что желательно иметь независимость отрасли. Но наш читатель, наверняка, задает вопрос, а каково место нашей электроники в мире, если сравнивать с другими странами? Сейчас мы занимаем место, которое очень трудно разглядеть даже под микроскопом, это десятые доли процента от мировой электронной промышленности, если говорить в экономических метриках. Но если оценивать инженерную школу, квалификацию и опыт российских разработчиков, то совсем немного стран, которые имеют такой задел, как имеют российские компании. И задача как раз состоит в том, чтобы наш инженерный и научный потенциал развернуть в экономическом плане и одновременно подпитать этой экономикой дальнейшее развитие российской науки и промышленности из расширяющихся доходов и ещё больше развить и расширить влияние российской инженерной школы. Чтобы всё это сделать, нужно точно осознавать даже не своё текущее место (это мало о чём скажет), а свою возможную роль. У российской электроники сейчас очень интересная роль, которая может быть реализована. Это роль по запуску трансформации информационной инфраструктуры с переходом на доверенные платформы. Другим странам сложнее себя заставить отказываться от привычных проприетарных решений, заставить себя уходить от технологической зависимости, от, может быть, не доверенных, но очень комфортных и экономически более эффективных решений (по крайней мере в моменте более экономически эффективных), и переходить к созданию своих собственных программно-аппаратных комплексов. Россию ситуация вынуждает это делать, и мы можем возглавить этот процесс и можем вовлекать в него другие страны, которые, в принципе, готовы втягиваться. Это роль, которую Россия может на себя принять, но пока не приняла. Именно поэтому необходима стратегия, определяющая эту роль и сценарии в этой роли.

Иван Покровский, исполнительный директор Ассоциации разработчиков и производителей электроники

Статья вышла в журнале БИТ №2 2025, а также в печатном выпуске журнала Стимул №1 (7) 2025.